Все к лучшему - Страница 16

— Здесь все старое! Эти доски очень непрочные; стоит ступить между балками, и окажешься прямиком в ванной! А потом бац — и выкидыш!

Тон Дэвида ясно давал понять, что ее присутствие здесь нежелательно. Обиженная, Айрис необдуманно выпалила:

— Для тебя это было бы решением множества проблем!

В ту же секунду она почувствовала, как напрягся Дэвид.

— Раз и навсегда пообещай мне, что эта мысль больше не придет в твою пустую голову! — прошипел он.

— Конечно, обещаю, — быстро согласилась Айрис, только чтобы успокоить Дэвида. Гневная реакция напугала ее.

Почувствовав свою резкость, он неловко сказал:

— Не ходи дальше. А лошадка… она принадлежала моей бабушке, а потом тете.

— Ой, какая старая! — Айрис с умилением посмотрела на изумительную игрушку. Когда-то в детстве она мечтала о такой, но из-за неспособности ее отца подолгу задерживаться на одном месте и его равнодушии к детям ничего подобного у нее не было. — Но ведь твоя тетя позволяла тебе качаться на ней? — она вдруг представила себе Дэвида маленьким мальчиком.

— Позволяла, позволяла… Слушай, зачем ты сюда залезла?

В его словах звучало раздражение. С чего бы это? — подумала Айрис. Он явно не желал ее присутствия. Так что забота о ребенке была всего лишь предлогом…

— Я захотела чаю и пришла спросить, не будешь ли… Ух, ты! Что это?

Дэвид открыл древний сундук и вытащил из него полуразвалившуюся коробку для обуви, из которой вдруг посыпались фотографии. Айрис бросилась их подбирать. Некоторые были очень старыми, выцветшими, с поврежденными краями… Попадались и более поздние, уже цветные снимки.

— Кто это? — спросила она, взяв изображение смеющейся молодой женщины. Ей было лет двадцать, не больше, и смеялась она так, словно ей все нипочем.

Дэвид бегло взглянул на фото и опять склонился над сундуком.

— Это моя мать, — буркнул он.

Айрис стала разглядывать снимок, угадывая в смеющемся лице знакомые черты.

— Красивая… — Задумчиво проговорила она.

— Да, красивая, — сухо прозвучало в ответ.

— Сколько ей здесь лет? — не унималась Айрис, хотя видела неудовольствие Дэвида. Но стремление как можно больше узнать о человеке, к которому она была далеко не равнодушна, заставило ее забыть о деликатности.

— Девятнадцать. Этот снимок был сделан за год до моего рождения.

В голосе Дэвида была какая-то болезненная нотка, которая подсказывала, что он считал себя причиной всех несчастий, выпавших на долю его матери. Айрис глубоко вздохнула и бросилась головой в омут:

— Она что, тяготилась тобой?

— Что ты понимаешь? — вспылил Дэвид. — Она была молода, влюблена без памяти, и ничто остальное ее не интересовало! Я ее такой, — он кивнул на фотографию, — никогда не видел. Она запомнилась мне худой, осунувшейся, всегда одетой в обноски, изможденной работой и нуждой. Мать выбивалась из сил, чтобы прокормить себя и своего ребенка!

— А твой отец? — продолжала задавать бестактные вопросы заинтригованная Айрис. — Ты знал, кто он? — этот вопрос мучил ее с тех пор, когда Дэвид приоткрыл завесу, скрывавшую его прошлое.

Стронг швырнул в сундук все, что было у него в руках, и выпрямился.

— Это что, допрос? — сердито спросил он, подбоченившись и застыв в вызывающей позе. На его скулах играли желваки. Застегнутая на все пуговицы джинсовая рубашка туго обтягивала грудь. — Так и быть, скажу, если это заставит тебя замолчать. Я не видел его и ничего о нем не знал. — С мрачным выражением, которое заставило Айрис раскаяться в своем любопытстве, отрубил: — Ничего, кроме того, что он был женат.

— Женат? — шепотом переспросила потрясенная Айрис. Чувствуя себя так, словно ее только что поймали с поличным, она опустила глаза на зажатый в руке старый снимок. Выдерживать угрюмый взгляд Дэвида больше не было сил.

Теперь она хорошо понимала причину его странного поведения в последние дни. Сам того не желая, он поставил своего ребенка в ситуацию, подобную его собственной. А виновницей всего считал ее, Айрис. И поскольку она не желает сказать правду, то может не рассчитывать, что когда-нибудь Дэвид станет относиться к ней по-другому. Почувствовав это, Айрис потерянно повернулась к нему спиной, пошла к лестнице и пробормотала:

— Пойду ставить чайник…

4

В понедельник Стронг уехал очень рано, когда Айрис еще спала. Сойдя вниз и поняв, что его нет, она ощутила облегчение. В его присутствии приходилось постоянно бороться с собой, с собственным греховным чувством к нему, с влечением, которое она усилием воли подавляла все годы, пока Дэвид жил с Мейбл. Но чувство это постоянно тлело внутри и ожило при первом его прикосновении. И сейчас, когда он уехал, Айрис все же было грустно и одиноко.

Она слегка перекусила, полистала газеты, купленные Дэвидом в Бронтоне, и вышла из дома на маленькую зеленую лужайку. Чей-то неожиданно прозвучавший голос заставил ее вздрогнуть.

— Доброе утро, милая!

Калитку открывала невысокая пухленькая женщина с корзиной в руке. Ее яркая клетчатая рубашка была заправлена в вельветовые брюки, прихваченные у щиколоток велосипедными зажимами.

— Меня зовут Клэрис Аллард, — представилась женщина и окинула дружелюбным взглядом Айрис с ее сверкающими рыжими волосами, небрежно собранными на затылке в «конский хвост», и все еще стройной хрупкой фигуркой. — Я живу недалеко от вас. Захожу сюда раз в неделю узнать, все ли в порядке, и убираюсь здесь, если кто-нибудь живет. Мистер Стронг сказал, что вы сняли у него этот домик на несколько месяцев, и просил приходить к вам чаще. Айрис улыбнулась и представилась.